- Ребят, у нас, кажется, пополнение.
Дверца шкафа открылась, и на полку приземлилось чёрное скомканное нечто.
- Опять чёрный, фи! - протянула розовая блузочка, брезгливо оглядывая новоприбывшего.
- Слышь, расистка, молчала бы. Ты вообще тут случайно оказалась, - огрызнулась майка бывшего. - Тебя даже не надевали ни разу.
- Меня подарила Светка! - обиделась блузочка. - И не моя вина, что у нашей клуши совсем нет вкуса.
Со всех сторон ожидаемо послышался недовольный рокот.
- Молчаааать! - рявкнула потрёпанная жизнью толстовка.
В шкафу сразу воцарилась напряжённая тишина. С мнением главнокомандующей считались все: нежно любимая хозяйкой, она, казалось, была, есть и будет здесь всегда.
- Что вы галдите, как дешёвая бижутерия на восточном базаре? Новичка нашего испугали, вон как дрожит, под ценником прячется. Ну же, дорогой, не стесняйся, здесь все свои.
Новичок застенчиво показал из-под ценника атласную пуговку, потом ещё одну, затем, осмелев, расправил складочки. Со всех сторон послышались изумлённые возгласы.
- Что ты такое? - выразила общее мнение серая футболка.
И, надо заметить, было чему удивляться! Тонкое прозрачное кружево, затейливо переплетающееся со струящимся шёлком, игривые бретельки и - о ужас! - полоска чёрного меха на подоле - всё в новичке кричало о том, что ему здесь не место.
- Какой позор... - разочарованно вздохнул затасканный халат с пандами. - До чего мы докатились! Мех, видите ли!
- Может, она заболела?
- Может, она с ума сошла?
- Нет, друзья, боюсь, что произошло самое страшное, - печально проговорила толстовка. - Я знала, что рано или поздно этот день настанет, но не ожидала, что уже в этом десятилетии. У нашей дорогой хозяйки появился мужчина!
Раздался общий вздох глубочайшего удивления, смешанного с шоком.
- Как мужчина?
- Почему мужчина?
- Зачем мужчина?
- Ей же всего тридцать!
Новенький, чувствуя свою вину, вновь забился под ценник. А между тем из дальнего угла полки послышались рыдания:
- Ааааа! За чтооооо? Я же верой и правдой! Тринадцать лет!
Обитатели полки сочувственно посмотрели на пижаму с зайчиками. Да, она была немолода! Да, изображения зайчиков давно затёрлись и потускнели! И да, у неё даже было несколько дырок! Но ведь это её рукав орошали слёзы первой влюблённости хозяйки. Она присутствовала на всех подростковых пижама-пати и была свидетелем такого, о чём не принято рассказывать в обществе достопочтенных вещей. Это на неё сделала лужу Марька - тогда ещё полумесячный котёнок, а теперь уже важная взрослая кошка. В горе и в радости, в болезни и в здравии, в бессонные ночи перед экзаменами и в нервные дни перед дедлайнами - уютная пижама с зайчиками всегда была с хозяйкой, поддерживая и согревая её. А теперь её меняют вот на это пошлое недоразумение?
- Ну что ты, дорогая, вытри слёзы, - успокаивал её халат. - Все там будем!
- Г-где там? - всхлипнула пижама.
- На самой верхней полке! Или на даче. А то и на месте половой тряп...
Слова горе-утешителя утонули в поднявшейся массовой истерике. До позднего вечера шкаф трясло от непрекращающихся рыданий. И только новенький шёлковый пеньюар молчал и мечтательно улыбался, ожидая ночи.
"Улыбайся, милок, улыбайся. Недолго тебе улыбаться осталось", - думал тем временем древний шерстяной носок. Он вместе с братом, таинственно исчезнувшим около пяти лет назад, был здесь уже почти полвека, исправно служа и хозяйке, и её маме, и маме её мамы. И носок точно знал, что мужчины появляются и исчезают, а старая верная одежда остаётся в сердце хозяйки навсегда.